С резонансного выступления Пасечника о готовности "отодвинуть линию соприкосновения" прошла неделя. И за это время, кроме дребезжащих стеклами учений, не произошло ничего. Мир не перевернулся, люди не начали запасаться керосином и спичками и никто не начал рыть сообща бомбоубежище. И если бы я не посмотрела, то искрометное выступление «главы», в моей жизни не поменялось бы ровным счётом ничего. Так часто и бывает – пропустишь местные новости, и ничего не происходит в твоей жизни, а посмотришь вечерний выпуск, и понимаешь, что живёшь ужасно, и как дальше жить вообще не ясно. В этом вообще какой-то странный диссонанс: пока смотришь новости, понимаешь, что твой мир висит на весьма условном волоске благополучия, и как ты жив до сих пор - полная загадка. Собравшись с последними силами, ты пишешь друзьям о том, что увидел и услышал, и получаешь от них какой-то легкомысленный ответ, что они, дескать, сейчас празднуют что-то вроде дня предпринимателя, поэтому, если я считаю, что новость достойна их внимания, они могут отвлечься, если же это ждёт, так лучше нам обсудить случившееся уже завтра. А мне, под впечатлением местных новостей, казалось, что и минута промедления смерти подобна. Вот и в этот раз было также. Я послала линк с выступлением Пасечника подруге, а она мне в ответ: нужно пойти, купить канцтовары ребёнку, потому что не факт, что не разберут в эту эру дефицита. И выходит, что говорил Пасечник о чем-то сугубо стратегически-политическом, далеком от реальной жизни, и каждый услышал в этом что-то своё, что эхом отвечает на весьма личные переживания. А кто-то вообще не услышал. Для моей мамы в словах Пасечника азбукой Морзе прозвучала угроза новых обстрелов. Она за шесть лет не отошла от того лета в погребе. Поэтому в том, что говорил «глава», мама услышала только одно – нужно отнести в наш погреб воду, свечи, спички и теплые вещи. Понятное дело, она услышала и остальное, но именно для себя - услышала только это. Подруга в ответ на это выступление написала мне вопрос: карантин уже не актуален? И снова это было не в бровь, а в глаз, потому что бояться сразу всего невозможно. А тут неясно, что страшнее – быть убитым обстрелами или помереть от Ковида. Как-то параллельно эти новости не ложатся. Будто только вчера говорили о том, что едва ли не все больницы стали инфекционными и оборудованы всем необходимым для принятия вирусных больных, а уже сегодня «министр» здравоохранения рапортует о том, что все больницы готовы принимать раненых. А как же вирусные, которые были актуальны ещё вчера? В общем, параллельно тревожиться обо всем невозможно. И когда тебя перегружают страхами, становится в какой-то момент всё равно. И хочется тупо подумать обо всем завтра – потому что сегодня справиться с наплывом плохих новостей просто невозможно. И ещё одно яркое наблюдение: люди устали от всего, чем их "грузят". Тот алгоритм, что без теленовостей жизнь проще, уже давно не новость. Пока я живу без новостей, я могу жить вполне счастливо. О насущном я узнаю от друзей, которые также узнают их от своих надёжных осведомителей напрямую. И без местной трактовки можно обходиться месяцами. К тому же, если раньше была вера в то, что всему миру не всё равно, жив ты или нет, то сейчас всё странно переменилось. Тебе самому стало всё равно, что с тобой будет, потому что поменять обстоятельства ты не в силах. Ты не можешь прекратить эту войну Ты не можешь выехать из «республики». Не можешь остановить то, что намечено начать. И в отличие от тебя же шестилетней давности, ты уже не можешь выбрать себе новую страну, чтобы там переждать что-то или начать жить заново. Ты здесь, потому что в свое время не уехал, или вернулся; потому что решил здесь жить, или наоборот был слишком пассивен, чтобы что-то решать. Поэтому на что сетовать? Кого винить кроме себя самого? И выходит, что бояться ты тоже уже устал. Страх ожидания плохого не может быть перманентным. К нему ведь тоже привыкаешь. И начинаешь строить свою жизнь, отталкиваясь от того, что имеешь. И снова выходит так, что нормой становится любое отклонение, и уже в этой реальности появляются дети, дети учатся, поступают в вузы, планируют будущее, исходя из ситуации вокруг. Я скажу вам лично о себе. Шесть лет назад в аналогичной ситуации угрозы начала боевых действий у меня была бездна сил и средств, чтобы уехать и начать жить где угодно, кроме этого плацдарма войны. У меня была уверенность, что всё мировое сообщество за тебя, они только не в курсе всего происходящего здесь. Им нужно рассказать обо всем, показать, убедить их... А потом я поняла, что многим заочно жаль нас, но решать, как нам жить, нам нужно самим. И как бы ты не старался рассказать всем о своей жизни, их это волнует на первые несколько минут. А потом они идут готовить ужин, нянчить своих детей, квасить капусту – жить своей жизнью. И тебе самому выбираться из всего, что с тобой происходит. И у многих появилось убеждение, что мы могли уехать, если бы нам было плохо. Но раз мы здесь, - нас всё устраивает. И спустя шесть лет все мои друзья, живущие здесь, в «республике», обсуждают со мной точечно новую проблему и новую угрозу. Нужно запастись мукой и сахаром? А как насчёт лекарств? А постное масло? И никто уже давно не говорит о высоких материях того, что война это страшно, что это смерть, что это искалеченные жизни людей. К этому привыкли, это приняли. И рассаду сажают, и дачи покупают там, где по всем законам логики не стоит находиться, и планы строят, и к войне в информационном поле давно привыкли. И нельзя сказать, что это равнодушие – нет, нам не все равно. Мы просто не в силах поменять что-то. И никто уже давно не играет в те словесные игры «А что, если мы будем снова Украиной?». Это мы тоже прошли. Живут исключительно короткими промежутками. Нужно носить маски? Мы носим маски, потому что без масок могут не обслужить в магазине. Нужно предоставить работодателю альтернативный Водафону номер телефона (вариант только один - Лугаком), и снова Окей. Мы принимаем те правила, которые создают вокруг нас. У нас есть свобода лавировать в этих требованиях. Это, пожалуй, единственное, что мы можем сейчас. А все остальное – мы подумаем об этом завтра. Так ведь проще всего, потому что бояться всего и пытаться обезопасить себя от всего в зоне непрекращающейся войны просто невозможно. Ольга Кучер, Луганск, специально для "ОстроВа"
